Технология «напичкивания» знаниями меняет психотип русского человека
На вопросы читателей о том, почему возникают межнациональные конфликты, что происходит с просвещением в России и откуда берется русофобия, ответил президент региональной общественной организации содействия в изучении культурных общественных и религиозных процессов в контексте современной политики «Центр стратегических исследований религий и политики современного мира», член Совета по правам человека при президенте России Максим Шевченко.
Саид: В последнее время в России участились нападки на лица другой национальности. Как вы думаете, не будет ли в их странах ответных действий?
М.Ш.: Во-первых, я не считаю, что они участились. Я считаю, что фон как раз на межнациональной почве заметно улучшился и количество таких преступлений резко снизилось. Другое дело в Интернете.
В Интернете — да, определенные группы без конкретной этнической, государственной и национальной принадлежности разжигают взаимную ненависть на разного рода сетевых ресурсах, натравливая друг на друга народы России. Но это, на самом деле, происходит на достаточно узком сетевом пространстве. Впрочем, выходит, что напряженный фон создается, таким образом, именно в том сегменте, потребителем которого является значительная часть молодежи.
А на улицах, повторю, насилие на межнациональной почве значительно снизилось в последние годы — благодаря, в том числе, усилиям правоохранительных органов.
Петрович: Как, по-вашему, могут ли беспорядки и межнациональные конфликты в России повлиять на положение русских, оставшихся в Средней Азии, в Закавказье?
М.Ш.: Я не считаю, что происходят беспорядки между русскими и нерусскими в России. И я бываю в странах Закавказья и Средней Азии. Могу сказать, что положение русского населения (равно как положение любого некоренного населения — украинского, немецкого, татарского, еврейского), связано скорее с формами самоорганизации этнических групп, которые существуют в этих странах.
Пока никакой связи между какими-либо межнациональными проблемами в России и положением русских в этих странах не наблюдается. И все разговоры на эту тему являются гнусной ложью и спекуляцией.
Более того, возьмем Таджикистан (а таджиков в России унижают и оскорбляют как только могут, все, кому не лень). Я знаю, что русские там поддерживают Исламскую партию возрождения, которая является наиболее демократичной партией. Многие русские журналисты, которые пишут про этот регион, также вполне поддерживают демократические процессы, демократические перемены, и у них великолепные отношения с таджикской интеллигенцией и с таджикскими мусульманами.
Сложнее гораздо отношения с властями, с теми, кто, так сказать, считаются союзниками российского государства. Это парадоксальный, казалось бы, вопрос. Хотя в реальности ничего удивительного нет, потому что именно бюрократия и олигархия как в Таджикистане, так и в России является главным промуотером этнонационализма.
Их задача – переключить классовое недовольство, социальное недовольство людей, когда власть имущие обладают состояниями в миллиарды долларов, а народ должен искать себе, как это в Таджикистане происходит, возможность заработать $200, уехав ради этого за 5 тыс. км, куда-то на чужбину. Вот это социальное недовольство везде в мире тираны всегда переводили в этнонационализм.
Потому что этнонационализм не требует от человека никакого интеллектуального и политического мировоззрения, он просто является дымовой завесой политических и социально-политических проблем.
Кстати? и выбора особенного у русских, живущих в Средней Азии? нет. Они знают, что Россия их бросила, предала в 1990-е годы, и они давно уже сами научились вершить свою судьбу вместе с народами, с которыми по воле истории проживают вместе.
Они совершенно не ориентируются на Москву и на Россию. Получить гражданство российское им бывает тяжелее, чем таджикам или киргизам?, а переезжать в Россию… Некоторые из них переехали — и им тут очень не понравилось, потому что как раз тут их очень унижали и выделяли какие-то бросовые участки земли, якобы для соотечественников.
А деньги, которые им должны были выдавать, разворовывались. Я знаю, что много семей вернулось обратно в Узбекистан, Киргизию, Казахстан, где у них вполне цивилизованное, комфортное проживание, где они понимают, как устроен окружающий мир, и где все зависит от того, как, собственно, ты себя поставишь — не важно русский ты, казах или киргиз.
Поэтому Россия – это совсем не дом для выходцев из Средней Азии. По крайней мере, они к этому к этому вполне привыкли.
Ну а в Закавказье эта тема с русскими вообще не возникала. Там напряженные отношения между другими народами: армянами, азербайджанцами, грузинами, осетинами, абхазами. Так что там русской темы вообще не существует в такой остроте, как в Средней Азии.
Гость: Не считаете ли вы, что в современном российском обществе катастрофически не хватает добротного гуманитарного образования и просвещения? Где философия, где светская этика, где психология и этика межнациональных отношений, религиоведение, в конце концов? Почему не задействованы возможности центральных каналов ТВ? Где деятельность Академии наук? Сон разума рождает чудовищ, как известно, или забыли?
М.Ш.: За центральное телевидение и за Академию наук я точно не отвечаю. Во всем остальном — я считаю, безусловно, надо усилить знание гуманитарных наук и их влияние на общество. Тут, конечно, начинается проблема дискурсивная, потому что современная российская власть утратила способность к контролю реального и интеллектуального дискурса, выходящего за рамки пропаганды. Они просто не понимают многие вещи.
Да, президент иногда цитирует то Бердяева, то Ильина, то Солженицына, и какие-то отдельные интеллектуальные проблески есть. Но в целом поддерживать системную дискуссию о путях, смыслах, ценностях современное российское государство неспособно, потому что как только начинается свободный разговор, они понимают, что утрачивают контроль над ним, и начинают просто вводить какие-нибудь уголовные статьи или запреты — на сомнения в победе Красной Армии и прочий бред.
Поэтому общество из свободной интеллектуальной дискуссии перемещается в виртуальное пространство, в интернет. А в большом обществе, за рамками интернета, введем такой термин, власть действует по принципу: чего я не понимаю, того пускай не будет.
В итоге интеллектуализм, который продумывает пути духовного развития русского народа, других народов России, попадает автоматически в разряд нежелательных взглядов, что, конечно, для нас, для интеллектуалов, прямо скажем, грустно.
Причем речь про интеллектуалов, заботящихся о судьбах народа. Но при этом либеральные взгляды, западнические — разрешены.
В целом же я, конечно, выступаю за широкую гуманизацию образования, за изучение литературы. Вообще, мне не нравится реформа образования, построенная по американскому лекалу, которая выгоняет из школ, из образовательного процесса человеческий элемент, оставляя в нем только технологию. Технологию «напичкивания» человека знаниями. Это меняет психотип русского человека.
Условно говоря, русский состоит из Обломова и из Штольца, которые гармонично всегда уживались. Диалог сотрудничества между мистиком Обломовым — человеком, размышляющим об абстрактной этике, и практиком Штольцем составлял суть русского самосознания. Но эта реформа образования направлена на то, чтобы превратить русских в Штольцев.
Обломовы восстанут. В нас, русских, живет Обломов. И это дает нам огромную внутреннюю свободу. Мы не можем быть европейцами и только Штольцами. Поэтому я думаю, что это все не приживется в России и кончится очередным кризисом.
Эксперименты, которые ставятся над страной с петровских времен, потому постоянно и проваливаются, что все они не учитывают подлинную природу русского самосознания и русского человека. Считают априорно, что русские – это ущербные какие-то, недоевропейцы. А мы не европейцы вообще, мы русские. У нас совсем иной подход к тому, кто мы такие, и к нашим путям истории, и к нашему самосознанию.
Я сейчас говорю о русских, но и среди малых народов России происходят, конечно, такие процессы. У них, кстати, в силу того, что государство неспособно контролировать общий интеллектуальный дискурс, развивается свой: их этноистория, развитие языка идет очень хаотически, бурно, и иногда с трудом можно понять, куда все это движется. А никакой системно-научной работы в этом направлении не ведется.
Уничтожение же Академии наук, которая в принципе должна бы создавать некие официальные реперные дискурсивные точки (истории, языка, литературы), приведет вообще к тому, что государство и общество утратят какое-либо понимание тех процессов, которые происходят не только в огромном русском народе, но и в малых народах Кавказа, Сибири и т. д.
И тогда эта разнесенная система, эта полисистемность мировоззренческая, интеллектуальная, историческая, которая сегодня существует в России, конечно, разовьется в разного рода кризисные явления. Чтобы этого не случилось, мне кажется, гуманизация образования должна стать лозунгом каждого человека, который считает себя патриотом, ощущает себя гражданином своей страны и сыном своего народа.
Умар: Почему в российских СМИ создают негативный образ кавказца или азиата? Ведь все это в конечном итоге приводит к межнациональной (а иногда к межконфессиональной) розни…
М.Ш.: Далеко не во всех российских СМИ. Скажем так, в либеральных российских СМИ, в первую очередь, создается негативный образ кавказца или азиата. Именно они являются промоутерами ультранационализма в его современной либерально-радикальной интерпретации. И, конечно, это легко объяснимо. Потому что, во-первых, большая часть сотрудников, руководителей и хозяев этих СМИ, мягко говоря, не ощущают себя русскими и не ощущают свою связь с огромной Россией.
Они в гораздо большей мере европейцы, американцы, израильтяне… Благодаря деньгам, которые они получили в 1990-е или в 2000-е годы, создав достаточно хороший бизнес в России, они предпочитают бывать в Лондоне, в Париже, в Нью-Йорке, в Амстердаме. За это их трудно осудить, это прекрасные города, и каждый человек может бывать и отдыхать, или дети его могут жить или учиться там, где они сочтут нужным.
Но я считаю, что принципиальна русофобия, неприязнь к России, желание инстинктивно уничтожить ее как государство союза народов, к сожалению, присущее — я говорю это на основании собственного опыта — значительной части журналистского сообщества. Оно часто так ими не осознается интеллектуально, не рефлексируется.
Хотя я встречал и тех, кто осознанно говорит в журналистском сообществе о необходимости отделения Кавказа, выдворения жителей Средней Азии и т.д. И это, повторюсь, не сотрудники неонацистских изданий, это сотрудники респектабельных либеральных СМИ, а то и государственных телеканалов, причем занимающие достаточно важные посты, живущие, так сказать, двойной жизнью.
Днем они государственники, путинисты, а вечером они либерал-демократы и сторонники распада страны, отделения ее регионов.
В целом, я думаю, это просто следствие социально-политического развития 1990-х, когда образовалась целая прослойка интеллектуалов, которые благодаря своим доходам, статусу и публичности, ощутив себя несколько отделенными от страны, пребывавшей в очень тяжелом состоянии — моральном, социальном, экономическом, психологическом, почувствовали себя «гражданами мира», космополитами, вполне презирающими эту, с их точки зрения, отсталую, варварскую страну.
Я думаю, что это объективный процесс, которому просто надо противопоставлять принципиально твердую политическую и философско-религиозную жизненную позицию, что я стараюсь и делать.
Поверьте, что людей, которые стоят за единство страны, которые стоят за союз христианства и ислама, которые занимают антизападные позиции, — немало. Просто их голоса не так слышны, потому что их не так охотно берут в средства массовой информации, находящиеся, говоря откровенно, в основном под контролем людей с одним сознанием, с одним мировоззрением и примерно одинаковыми ценностями.
Сергей: По каким духовным аспектам вам ближе ислам, а не христианство?
М.Ш.: Ни по каким, я православный христианин. Вопрос тоже заведомо провокационный. Я являюсь православным христианином, исповедуюсь. Мне православное христианство ближе. Я считаю, что союз православного христианства и ислама является важнейшим фактором противостояния подлинному злу, которое уничтожает и разрушает нашу страну – это Запад и западные ценности. Экспансия Запада в Россию – это продолжающееся веками движение.
Поэтому народы Великой России, Великой Евразии — и народы христианского корня, и народы исламского корня — должны быть вместе, заключить принципиальный союз и договориться о ценностях совместного проживания и совместного будущего. Иного, отличного от Запада и его деградировавшей цивилизации, которая не является ни в какой мере уже христианской.
В каждой религии есть радикалы — и в исламе и в православии. Если отсечь радикалов, нет противоречий между основной массой мусульман и основной массой православных. Между ними нет вообще никаких противоречий.
С точки зрения религиозных доктрин есть нюансы, которые при строительстве земного общества можно не обсуждать совершенно. О том, кто пророк, кто не пророк, кто сын божий, кто не сын божий. Каждый может оставить эту правду при себе. Но сильный христианско-исламский союз явится фактором, который может изменить историю человечества.
